Для удобства тех, кто намеревается цитировать данную статью, приведена постраничная разбивка в опубликованном сборнике, например: [Стр.37]. Это означает, что следующий за этим фрагмент расположен на стр. 37.
© Назаров А.И. Опубликовано в: Вопросы антропонимики. – Выпуск 1. – Алматы, 2003. – С. 37–55.
[Стр.37]Одной из terra incognita для исследователей старорусской антропонимии является юго-восточная окраина страны, в частности, земли, прилегающие к нижнему и среднему течению р. Яик (современное название – Урал). Примерно с середины XVI столетия здесь формируется самостоятельный социальный коллектив, получивший впоследствии наименование Яицкое казачье войско. Этнический костяк этого войска составляли великороссы - выходцы из различных (преимущественно европейских) областей Московского государства. Кроме того, в войско влились татары, калмыки и представители некоторых других народов. Историкам известно очень мало документов, по которым можно проследить историю Яицкого войска в первые десятилетия его существования. Поэтому и сведения об антропонимии яицких казаков начального периода их истории весьма скудны. Более или менее цельную картину о том, как именовались яицкие казаки в период, хронологически наиболее близкий ко времени появления Яицкого войска, дают материалы переписи яицких казаков, осуществленной в 1632 г. полковником Богданом Змиевым (в некоторых источниках – Змеевым). По свидетельству А.Б. Карпова, эти списки яицких казаков, хранившиеся до 1917 г. в Московском главном архиве министерства юстиции (столбец Белгородского стола, № 40, листы 22-83), были найдены И.П. Хорошхиным и были переписаны им как материалы для истории войска [Карпов 1911а, 55]. Сам А.Б. Карпов, очевидно, не видел архивного источника и с материалами переписи 1632 г. знаком, по-видимому, по записям, выполненным И.П. Хорошхиным. Как бы то ни было, но списки яицких казаков за 1632 г. А.Б. Карпов включил в том приложений к своему труду по истории Яицкого казачьего войска [Карпов 1911б]. Благодаря этому мы и можем ныне осуществить анализ антропонимии яицких казаков, живших в первой половине XVII века. Охватить все вопросы, касающиеся именований казаков по переписи 1632 г., в одной статье не представляется возможным. На наш взгляд, целесообразно выделить ряд частных проблем и каждой из них посвятить самостоятельное исследование. В данной работе предметом анализа являются личные имена казаков. То, что изучение антропонимии яицких казаков по переписи 1632 г. мы начинаем с личных имен, объясняется тем, что в рассматриваемый период времени личные имена являлись главным идентификатором лица, составляли стержень антропонимической системы русского языка. Прежде чем перейти к осуществлению основной задачи статьи, рассмотрим вопрос о том, насколько данные переписи яицких казаков 1632 г. репрезентативны для изучения антропонимической ситуации на Яике того периода. Как отметил А.Б. Карпов по поводу материалов переписи, най[Стр. 38]денные списки казаков в числе 950 человек «представляют из себя списки только “воровских казаков”, тех, которые были “на промыслах” и пришли в Москву заслуживать свои вины» [Карпов 1911а, 169]. Казаков же на Яике в то время было две тысячи конных [Карпов 1911а, 169]. Списки остальных казаков, по словам А.Б. Карпова, не были найдены, хотя он и предположил, что они хранятся где-нибудь в архивах Москвы вместе с донесениями Богдана Змиева о своих действиях на Яике [Карпов 1911а, 169]. Не найдены они и по сей день. Таким образом, известные материалы переписи 1632 г. отражают антропонимию не всех яицких казаков, а только примерно половины. В списках казаков за 1632 г. представлены исключительно мужские имена, что в общем и целом адекватно отражает антропонимическую ситуацию на Яика в те годы. Женщин на Яике тогда фактически не было, т. к. казаки их в свою общину практически не принимали. Первое документальное упоминание о семейной жизни яицких казаков относится к 1630 г.; семейная жизнь у них в широком размере развивается лишь со второй половины XVII века [Карпов 1911а, 809, 810]. Что касается этнического состава яицких казаков, то списками 1632 г. отмечены почти исключительно лица великорусского происхождения. Инородцами могут однозначно считаться лишь пятеро (Гришка Федоров Новокрещен, Ивашко Дмитриев Новокрещен, Семен Волынской, Ивашко Евстихеев Галеченин, Осипко Хоритонов Галеченин). Возможно, украинские корни были у казака Микифора Черкасова Алаторца. Казака Онношку Петрова Корелина А.Б. Карпов принял за инородца, решив, очевидно, что компонент Корелин указывает на принадлежность к кареле. Однако это не бесспорно. В.А. Никонов отметил: «На Севере многочисленны Карельские (фамилия не этнична, а территориальна слово карела означало вообще «западная сторона»)…» [Никонов 1988, 41]. Что касается религиозной принадлежности казаков, охваченных списками 1632 г., то, судя по всему, все они были православными. Об этом свидетельствуют неоднократные приписки «крест Государю целовали», а также состав именований: православные имена у большей части казаков, отчества от православных имен у почти всех казаков, носящих некалендарные имена. А.Б. Карпов не только опубликовал материалы переписи яицких казаков 1632 г., но и дал общую характеристику их антропонимикона по этой переписи, правда, весьма краткую. «Из этой переписи видно, что казаков на Яике в то время было 950 человек, все они великорусского происхождения за исключением 4 инородцев, все носят православные имена, кроме корельца (Оношко). Из всех 950 только 93 имеют прозвища или фамилии, остальные называют себя по имени и отчеству (Иван Михайлов, Петр Сидоров и т. д.) и лишь 487 человек к своим именам прибавляют название места, откуда они прибыли на Яик» [Карпов 1911а, 55-56]. Не следует полностью полагаться на точность подсчетов и выводов А.Б. Карпова в отношении антропоними[Стр. 38]ческих единиц яицких казаков. Более того, некоторые его выводы не соответствуют действительности. Так, вопреки замечанию, что все яицкие казаки, кроме одного, носят православные имена, при более внимательном просмотре списков 1632 г. можно увидеть около 40 случаев употребления нецерковных личных имен вместо календарных, православных. Единственное неправославное имя, увиденное А.Б. Карповым, – Онношко (так в оригинале) – на самом деле является православным. В словаре Н.А. Петровского «родственная» ей форма Оношка возводится к крестильному мужск. имени Енох [Петровский 1966, 335]. Кроме того, эта форма может являться вариантом мужских крестильных имен Онуфрий, Анания, Онисим, Онисифор [Ганжина 2002, 25-26]. Нуждаются в уточнении и результаты подсчетов А.Б. Карпова. Сам А. Б. Карпов стремился избегать повторных упоминаний лиц, которые, по его словам, встречаются в списках казаков 1632 г. Однако, очевидно, в полной мере этого ему не удалось сделать. На наш взгляд, списками охвачены не 950 человек, а несколько меньше – 937. Впрочем, последнее число – гипотетическое, т.к. основываясь исключительно на именованиях казаков, невозможно достоверно определить, в каком случае речь идет о тезках, а в каких о повторном упоминании одного и того же человека. В списках казаков 1632 г. некоторые именные конструкции встречаются дважды, трижды, например, Иван Федоров (в списках № 12 и 13), Василий Иванов (в списках № 12 и 13), Иван Сидоров (дважды в списке № 11, один раз в списке № 13), Ивашко Дмитриев Нижегородец (в списках № 1 и 14), Ивашко Осипов Вологженин (в списках № 5 и 8). Конечно, из-за несовершенства учета населения в первой половине XVII века одни и те же лица могли быть записаны дважды. В отношении яицких казаков это вполне реально, т.к. списки составлялись разными писцами, в разных местах, а сама перепись была не единовременным актом, а растянулась, по-видимому, на несколько месяцев. В то же время, следует считаться и с тем, что совпадение именований, по крайней мере, имени и отчества на Руси в рассматриваемый период также было нередким явлением, что видно и на примере переписи яицких казаков 1632 г.: Ивашко Офонасьев Арзамасец, Ивашко Офонасьев Резанец, Ивашко Офонасьев Юрьевченин; Микитко Иванов Воронежец, Микитко Иванов Нижегородец и др. При анализе антропонимии яицких казаков по переписи 1632 г. мы принимали следующие решения:
1. В случае совпадения имени и отчества при отсутствии других компонентов именования (двучленные конструкции) такие именования рассматривались как принадлежащие разным лицам.
2. В случае совпадения имени, отчества и последующего (-ющих) компонента (-тов) именования, такие конструкции рассматривались как принадлежащие одному и тому же лицу, даже если имя, отчество или следующий за [Стр. 40]ними компонент в каждом случае выступал(о) в виде варианта. Соответственно этому одному и тому же человеку принадлежали именования Богдашко Елизаров Белозерец (список № 5) и Богдашко Елизарьев Белозерец (список № 8), Иван Иванов Курченин (список № 13) и Ивашко Иванов Курченин (список № 15), Ивашко Дмитриев Нижегородец из списка № 1 и Ивашко Дмитриев Нижегородец из списка № 14, и т. д. Чем мы руководствовались, рассматривая подобные повторы как именования одного и того же лица? Прежде всего тем, что одной из причин употребления третьего компонента в именованиях было стремление к различению тезок, т. е. лиц с одинаковыми именем и отчеством. Поэтому появление в разных списках, составляющих перепись, именований с совпадением трех компонентов, свидетельствует скорее всего о повторном учете одних и тех же лиц. Кроме того, мы полагаем, что при общем объеме выборки чуть более 900 человек вероятность совпадения трех компонентов в именованиях разных лиц достаточно мала.
Итак, что из себя представляет именник яицких казаков по переписи 1632 г., охватившей казаков православного вероисповедания и преимущественно великороссов?
1. Общий состав именника
Всего в списках яицких казаков за 1632 г. насчитывается 288 разных форм имен, употребляющихся в качестве основного личного имени, т. е. стоящих в именованиях на первом месте. Представлены также следующие именные конструкции: Бирюк Алексей Тимофеев, Борис Иванов прозвища Шумила, Дмитрий прозвище Богдан Белоус, Ермолай, прозвище Дружина, Иван Петров прозвище Окрыжан, Иван, а прозвище Бажен Родионов, Космка, а прозвище Петрушка Григорьев, Ондрей прозвище Потап Сноксарев, Прокофий Васильев Леденев, а сказали, что он Ларион, а не Прокофий, Филип Митрофанов прозвище Богдан. Яков, а прозвище Замятка Гаврилов. В некоторых случаях компонент, следующий за словом прозвище может быть не вторым личным именем, а родовым прозванием или фамилией, т.к. в рассматриваемый период времени слово прозвище не соответствовало современному пониманию, а имело более широкую семантику. Так, Н.Н. Парфенова в документах XVII в. выявила следующие значения слова прозвище: «наследуемое семейное прозвание», «бытовое имя», топонимическое значение [Парфенова 2001, 62-65]. На наш взгляд, только в трех случаях (Иван, а прозвище Бажен Родионов, Космка, а прозвище Петрушка Григорьев, Ондрей прозвище Потап Сноксарев) термин прозвище однозначно указывает на то, что непосредственно следующий за ним антропоним – личное имя, т.к., в сочетании «антропоним + [Стр. 41]патроним» первый член всегда является личным именем. Как бы то ни было, но к 288 формам имен в функции основного личного имени мы считаем необходимым добавить не менее двух форм имен, употребленных в функции второго личного имени – Алексей, Замятка (формы Бажен, Петрушка, Потап, Ларион мы в данном случае не учитываем, т.к. все они встречаются у других казаков в качестве основного личного имени). Выявленные 290 форм имен в историко-генетическом плане можно распределить между тремя группами: православные (календарные) имена, неправославные (некалендарные) имена, имена, которые в равной степени могут быть рассмотрены как православные, так и неправославные. В научной литературе неправославные имена называют еще мирскими. Однако, как показывает фактический материал, мирскими могли быть и неправославные имена, и православные имена (например, в именованиях казаков Ондрей прозвище Потап Сноксарев и Космка, а прозвище Петрушка Григорьев православные имена Потап и Петрушка могут рассматриваться как мирские).
2. Православные (календарные) личные имена
Основу именника яицких казаков в материалах переписи 1632 г. составляют православные (календарные) имена. В эту группу входят, по нашим подсчетам, 258 разных форм имен, т. е. 89 % всех их имен. В наиболее частотную группу (частоты от 159 до 7 включительно) входят только православные имена (Иван + варианты, Василий + варианты, Федор + варианты, Григорий + варианты, Семен + варианты, Михаил + варианты, Петр + варианты, Андрей + варианты, Степан + варианты, Яков + варианты, Дмитрий + варианты и т. д.). Многие православные имена встречаются в нескольких вариантах. При этом больше всего вариантов отмечено у имени Семен – семь (Семен, Сенка, Сенко, Семенка, Семенко, Семка, Сенька). Самое частое имя – Иван – представлено тремя вариантами (Иван, Ивашко, Ивашка). Нередко вариантный ряд включает имя в канонической, календарной форме и различные ее производные, например: Борис и Бориско (Борис + ко), Карп, Карпик (Карп + -ик), Карпушка (Карп + -ушка) и т. д. Однако канонический вариант может и отсутствовать, например: Яким, Якимко; Левка, Левко; Микифор, Микифорко; Осип, Осипко; Офонасий, Офонка, Офонко, Офонька, Офонько и др. Большинство вариантов образовано от полной или усеченной формы имени при помощи суффиксов ка или –ко (иногда в сочетании с суффиксом –ш-, -уш-, -ен-, -енит-: Ермошка, Карпушка, Онтошко, Семенка, Феденитко и др.). Более редки формы с суффиксами –ик (Карпик, Куприк, Павлик), -ш-а , -ло, -ла (Гаврила, Гаврило, Данила, Данило, Кирила, Кирило, Ларя, Марко, Гриша, Юрья). Двумя формами представлены имена с суффиксом –ха (Тимоха, Темоха). В одной из первых работ, посвященных русским родовым прозваниям, [Стр. 42]указано на уничижительный характер форм имен с суффиксом –ка: «…В отписках великому князю Ивану III знатные люди писались полными именами: Василий, Алексей, Федор; менее знатные – полуименами: Васюк, Алексеец, Федорец, а еще менее значительные люди и «людишки» - уничижительными: Васька, Алешка, Федька, а при Иване IV Грозном даже и знатные лица в качестве царских холопов стали писаться не только уменьшительными, но большею частью и уничижительными именами» [Карнович 1995, 490]. Весьма категорично о социальной значимости форм имен в период позднего средневековья писал видный исследователь имен В.А. Никонов: «Для всех документов в Русском государстве XVI-XVII вв. характерна строжайшая социальная градация имен [Никонов 1974, 18]. Однако в ряде работ второй половины XX и нынешнего века строгая зависимость имен и их форм от социального статуса именуемого ставиться под сомнение. Так, Т.А. Сидоровой отмечено, что в силу повсеместного употребления суффиксов группы –к-, они в «своей» социальной среде не были уничижительными, проявление экспрессивного значения суффикса зависело от контекста и от ситуации общения [Сидорова 1986, 33]. И.М. Ганжина пришла к выводу, что «во многом написание антропонима … зависело и от писца [Ганжина 1992, 63]. И.А. Королева приходит к следующему заключению: «Употребление полной или деминутивной формы имени в первую очередь обусловлено характером источника, его жанрово-стилистической принадлежностью, социальный фактор носит вторичный характер. Важную роль играет профессионализм писца, оформляющего документ: чем грамотнее и аккуратнее написан тот или иной актовый материал, тем чаще, независимо от социальной характеристики лица используются полные формы личных имен. Определенную роль играет также контекст источника: чаще краткие формы используются в повествовательно-описательных частях текста или в трафаретных зачинах определенного жанра актов (например, челобитных). Бесспорно, некоторое значение имеет выражение родственных и хозяйственных связей именуемых: дети и работники чаще записываются деминутивными формами имен» [Королева 2000, 17]. Подчеркнем, что процитированные исследования основываются и на анализе письменных памятников XVII века. Чем определялся выбор полной формы календарного имени или его словообразовательного варианта в материалах переписи яицких казаков 1632 г.? Хотя в среде яицких казаков в первой трети XVII века уже существовала социальная дифференциация, обусловленная военной иерархией (был войсковой атаман, были станичные атаманы, войсковые есаулы, станичные есаулы, рядовые казаки), выбор полной или деминутивной формы имени от нее фактически не зависел. Особенно показателен в этом отношении список № 11. В нем казаки сгруппированы по званиям – начиная от войскового атамана и кончая рядовыми казаками, что было продиктовано характером документа: это была ведомость на получение кормовых денег, сумма которых [Стр. 43]варьировалась в зависимости от звания (атаманам – по 2 алтына, есаулам – по 10 денег, казакам – по 8 денег на день). Почти все календарные имена (а их в данном списке большинство) стоят в полной, канонической форме или народной форме, наиболее близкой канонической. В деминутивной форме стоят имена только двух казаков: Оверка Семенов и Тимоха Максимов. В списке № 8 в полной, канонической форме употреблено только имя атамана (Тимофей Микифоров Поп), стоящее в зачине. Имена же всех прочих казаков (как календарные, так и некалендарные) оформлены деминутивными суффиксами (в основном –ка, -ко). В списке № 1 имя атамана дано в полной форме (Тимофей), имена же остальных казаков стоят либо в деминутивной форме, либо в канонической или народной форме (соотношение тех и других примерно 50:50). В списке № 5 только имя Богдана Змеева, стоящее в зачине, употреблено в полной форме, имена же казаков оформлены деминутивными суффиксами. В списках №№ 6, 7 имена представлены только в деминутивной форме, в списке № 15 – почти исключительно в деминутивной форме. Деминутивы преобладают и в списке № 14. В то же время в самом обширном из списков - № 13 – имена даны в основном в полной канонической или в народной форме. Списки составлялись в разных местах (в некоторых случаях указан город – Володимир, Касимов, Саратов, Самара, Темников, Москва) и соответственно разными писцами. Следовательно, при выборе способа подачи имен могли сказаться как традиции делопроизводства, существовавшие на местах, так и профессионализм писца. Социальный же статус именуемых при выборе конкретной формы имени был в общем и целом вторичен, что подтверждается наличным фактическим материалом.
Анализ фонетической структуры православных личных имен яицких казаков показывает, что они использовались в адаптированной русским языком форме. При этом способы адаптации практически ничем не отличались от тех, которые наблюдались на других территориях Русского государства того времени и о которых писалось в других работах по русской антропонимике, в частности, в [Данилина 1986; Сидорова 1986; Гвоздева 1987; Ганжина 1992]. Поэтому в данном случае мы не будем заострять на этом внимание. Отметим лишь такую особенность, как замена начального А гласным О во многих календарных именах у яицких казаков (например, Обрам, Оверка, Олександрик, Олексей, Ондрей, Офонасий), что свидетельствует о преобладании на Яике окающих говорах и лишний раз подтверждает вывод Н.М. Малечи о севернорусской основе говора уральских (яицких) казаков [Малеча 1954, 5]. Впрочем, по мнению Р.Л. Сельвиной, появление начального О на месте исконного А передает традиционную огласовку имен, которую они получили еще до появления оканья в фонетической системе русского языка [Сельвина 1976, 12].
Завершая анализ православных личных имен яицких казаков в материалах переписи 1632 г., укажем приблизительное количество разных имен данной [Стр. 44]группы. Выявленные нами 258 форм православных имен репрезентируют порядка 123 календарных имен. Точное же число указать невозможно, поскольку некоторые формы невозможно однозначно идентифицировать (соотнести) с каким-то одним именем. Так, формы Прошка, Пронька могут быть возведены как к имени Прокофий (эта форма встречается у яицких казаков), так и к имени Прохор (у казаков такой формы не засвидетельствовано). С несколькими именами могут быть соотнесены также формы Филька (< Филип, Филимон, Филарет), Кирюшка (< Кирила, Кир, Кириак), Кленка (< Клеоник и, возможно, Климентий (аналогично Семен, Симон > Сенка)), Онношко (< Енох, Онисим, Онуфрий), Симашко (< Семен, Симеон, Серафим), Юшка (< Ефим, Юрий).
3. Неправославные (некалендарные) имена в функции личного имени
В списках яицких казаков за 1632 г. нами выявлено 21 некалендарный антропоним, употребляющийся в функции основного личного имени. Некоторые из них встречаются в нескольких вариантах, общее количество которых составляет 28. Перечислим эти имена: Бирюк, Богдан/Богдашко, Дружина/Дружинка, Бажен/Баженка/Баженко, Любим/Любимко, Первой, Второйко/Вторышка, Нехорошей/Нехороший, Баим, Волокитко, Дербыш, Докучайко, Ждан, Завьялко, Ломачка, Милован, Пятой, Тамила, Худик, Шестой, Шумилка. Кроме того, в функции второго личного имени употребляются также некалендарный антропоним Замятка. Таким образом, к некалендарным антропонимам в функции личного имени (как основного, так и второго) мы относим 22 имени, реализуемых в 29 вариантах, что составляет 10 % от общего количества форм личных имен яицких казаков. Бóльшая часть некалендарных личных имен встречается по одному разу (Баим, Волокитко, Дербыш, Докучайко, Ждан, Завьялко, Замятка, Ломачка, Милован, Пятой, Тамила, Худик, Шестой, Шумилка). Остальные употребляются несколько чаще (чаще всего имя Богдан/Богдашко – 6 раз в функции основного личного имени). Эти цифры показывает, что, по крайней мере, в сфере официального делопроизводства неправославные имена в среде яицких казаков в первой трети XVII в. уже были отодвинуты на второй план.
В русской антропонимике утвердилось деление неправославных имен на те, которые давались при рождении и те, которые давались ребенку или взрослому уже после рождения. Одним из первых такое деление предложил российский этнограф А. Балов еще в конце XIX в. [Балов 1893, 153]. В современной русской антропонимике имена первой группы обычно называют внутрисемейными, имена второй группы – общественно-бытовыми (см., например, в: [Суперанская/Суслова 1981, 33-38]). В научной литературе указывалось на ограниченность семантики основ внутрисемейных имен: числовые имена, отражавшие порядок появления детей в семье; имена, характеризующие внешность ребенка, особенности его поведения; имена, указывающие на обстоятельства, сопутствующие рождению ребенка; [Стр. 45]имена, отражающие отношение родителей к появлению ребенка; пожелательные имена; охранные имена [Суслова 1988, 47]. Исходя из этого, основная масса некалендарных личных имен яицких казаков, отраженных в списках 1632 г. – внутрисемейные. Так, четыре имени указывают на очередность появления их носителей в семье: Первой, Второй/Вторышко, Пятой, Шестой. Отношение родителей к рождению ребенка отражены в именах Бажен/Баженка/Баженко (от бажать – «страстно желать», т. е. желанный ребенок), Ждан (желанный ребенок), Любим/Любимко (любимый ребенок), Милован (милый ребенок). Ласкательным было, возможно, также имя Дружина [Унбегаун 1989, 164]. Имена Докучайко (тот, кто докучает, надоедает, т. е. надоедливый, капризный ребенок) и Шумилка/Шумила (шумный, крикливый, капризный ребенок) могли указывать на особенности поведения ребенка. Имя Тамила скорее всего указывает на трудность родов, т.е. на обстоятельства рождения. Именем Нехорошей/Нехороший называли с целью уберечь ребенка от сглаза, порчи, обмануть нечистую силу, т.е. это охранное, защитное имя). Очевидно, защитным было и личное имя Бирюк. В говоре уральских (яицких) казаков слово бирюк имеет два значения: 1) общее название страшного зверя, которым пугают маленьких детей и 2) волк, матерый волк [Малеча 2002, I, 136]. Называя ребенка именем Бирюк, суеверные родители надеялись отпугнуть от него злые силы. Имя Богдан/Богдашко в русском языке могло появиться как эквивалент греческих имен Федор, Федот [Суперанская 1998, 134]. Но у него может быть и более сложная история, связанная с дохристианскими верованиями славян [Суперанская 2001, 26]. Мотивы присвоения остальных некалендарных имен не столь очевидны. Так, имя Завьял могло указывать на свойства человека – вялый, медлительный, на обстоятельства рождения (от завьялица – «вьюга»), также могло быть дано как охранное (защитное) имя – чтобы ребенок не был вялым. Многозначность древнерусского слова замятня («метель», «смятение», «смута», «волнение», «беспокойство» и др.) также позволяет трактовать мотивы наречения именем Замятка по-разному: оно могло быть дано как ребенку, родившемуся в метель, так и беспокойному, шумному ребенку. Имя Худик могло быть характеризующим именем и указывать на худого, слабого ребенка. Однако высказано предположение, что имя Худяк (вариант имени Худик) давалось как защитное, охранное имя [Смольников 1996, 35; Ганжина 2001, 520]. Имена же Дербыш и Ломачка, Баим, возможно, являлись общественно-бытовыми, данными не в раннем детстве, а позже. Значение основы имени Дербыш может быть связано с глаголами дербанить – «искать легкого заработка, легкой наживы» или дербануть – 1) «ударить»; 2) «выпить», отмеченными в говоре уральских (яицких) казаков [Малеча 2002, I, 398]. Основа [Стр. 46]имени Ломачка может быть родственна слову ломака – «спесивец, который заставляет себя упрашивать, надменный, чванливый человек» [Ганжина 2001, 287]. Основа имени Баим, возможно, связана с диалектным глаголом баять – «говорить, рассказывать» [Малеча 2002, I, 111]. Таким образом, среди довольно немногочисленной группы некалендарных имен в функции личного имени у яицких казаков преобладают внутрисемейные имена, общественно-бытовые имена находятся в явном меньшинстве.
Помимо некалендарных антропонимов в функции личного имени в материалах переписи яицких казаков 1632 г. зафиксировано немало других некалендарных антропонимов, функции которых не столь очевидны. Они имеют форму существительного или прилагательного в именительном падеже и стоят на втором (сразу после личного имени) или третьем (после личного имени и патронима) месте. У некоторых казаков после патронима употреблены даже два некалендарных антропонима. Наиболее многочисленную группу составляют так называемые катойконимы – именования по месту происхождения. Мы не производили специального подсчета катойконимов, поэтому укажем число, приводимое А. Б. Карповым - 487. С учетом же выявленных нами повторов – 12 – его следует уменьшить до 475. Примеры катайконимов яицких казаков: Казанец, Москвитин, Вологженин, Терской. На наш взгляд, в быту катойконимы практически не употреблялись. В формулу именования они включались «сверху», по настоянию властей и служили скорее всего целям более четкого различения тезок и помощи в розыске беглых. Возможно, широкое использование катойконимов в материалах переписи 1632 г. - один из важных индикаторов складывающейся в то время категории официальности в именовании человека. Преимущественно официальный характер катойконимов доказывается тем, что позднее в основах фамилий яицких казаков, процесс складывания которых был в основном стихийным, отразилась лишь незначительная часть катойконимов. Прочие типы некалендарных антропонимов намного малочисленнее катойконимов. В одних случаях они стоят на последнем месте (либо после личного имени, либо после патронима), например: Родивон Сухорук, Петр Толстопятой, Яков Гуща, Богдан Ильин Кузнец, Григорий Архипов Голубчик, Захарий Микитин Сухой. В других случаях за ними следует еще катойконим, например: Гришка Макаров Кузнец Казанец, Иван Васильев Лощила Москвитин. У одного казака после патронима стоят два некалендарных антропонима при отсутствии катайконима – Микита Кондратьев Щока Олмазник. Единственный случай, когда после катайконима стоит еще один некалендарный антропоним – Родивон Денисов Манацкой (очевидно, от названия станицы) Болдырь. Наконец, в некоторых случаях перед некалендарным антропонимом, стоящим в конце именования, стоит слово прозвище или сын, например: Ермолай, прозвище Дружина; Иван Петров прозвище Окрыжан; Зеновка Павлов сын Лапоша. Конечно, почти все подоб[Стр. 47]ные антропонимы, стоящие на втором, третьем, четвертом месте, также можно было бы отнести к разряду личных имен, а точнее к общественно-бытовым некалендарным именам, а некоторые (Богдан, Дружина, Шумила) и к внутрисемейным личным именам. Однако это могли быть и родовые прозвания или даже первые фамилии, не оформленные патронимическим суффиксом. Вообще же некалендарным антропонимам с неопределенной функцией, а также катайконимам мы предполагаем посвятить отдельные статьи.
4. Имена, которые в равной степени могут быть рассмотренны как православные, так и неправославные
Однозначное разграничение календарных и некалендарных имен вследствие фонетической близости некоторых из них не всегда возможно. С этой проблемой сталкивается, пожалуй, любой исследователь личных имен древнерусского и старорусского периода, а также этимологи русских фамилий. В материалах переписи яицких казаков 1632 г. встречается личное имя Насенко. Известна фамилия, источником основы которой считают прозвище, данное по какой-либо особенности носа [Ганжина 2001, 340]. Однако это не бесспорно. Существуют формы Насенька, Насонька – уменьшительные к мужск. календарному имени Афанасий [Петровский 1966, 328]. Неясно также, к какой группе – к календарным или некалендарным – отнести имя Махай. С одной стороны, его можно толковать и как редкое некалендарное имя, и как вариант календарных Михей или Михаил. Форма Трешка с равным успехом может быть возведена как к календарному Терентий, так и к некалендарным Третий, Третьяк.
5. Отношение именника яицких казаков первой трети XVII в. к общерусскому именнику
Мы уже писали о том, что семейная жизнь у яицких казаков широко распространяется лишь со второй половины XVII в. Поэтому большинство яицких казаков в материалах переписи 1632 г. – не потомственные казаки, а казаки в первом поколении, т.е. принятые в войско из других сословий. Об этом же свидетельствуют и катайконимы у доброй половины казаков, показывающие, из каких мест люди попадали на Яик – из Москвы, Казани, Нижнего Новгорода, Воронежа, Курска и др. Из этого следует, во-первых, то, что в рассматриваемый период времени на Яике еще не было каких-то своих специфических традиций употребления личных имен, во-вторых, то, что в именнике яицких казаков первой трети XVII в. должны были в полной мере проявляться основные характерные черты русского именника того времени.
[Стр. 48]Одной из наиболее заметных особенностей русской антропонимии XVII в. является, как известно, значительное вытеснение из употребления в письменных памятниках некалендарных личных имен календарными. Как мы установили, в 1632 г. в среде яицких казаков использовалось около 147 разных имен как в функции основного личного имени, так и в функции второго личного имени. Из них около 123 имен (83,7 %) – календарные, 22 имени (15 %) – некалендарные. Если подсчитать количество носителей тех и других имен, то преобладание календарных имен над некалендарными окажется еще более значительным: 96 % против 3,7 %. Ознакомление с исследованиями по другим регионам показало, что в первой половине XVII в. соотношение православных и неправославных имен, количества их носителей там было примерно таким же. Например, на территории Вятской губернии в начале XVII в. неканонических имен было около 25 % от общего количества имен [Васюта 1970, 147]. Из 634 поименованных в Воронежской десятне 1621-1622 гг. лиц около 9 % помечены их некалендарным именем; в десятне 1632 г. из 60 имен некалендарных – 5 % [Н. Х. 1894, 168]. Правда эти числа несколько завышены, т.к. к некалендарным именам возведены антропонимы, которые скорее всего являются производными календарных имен (Кленька, Изот). В южновеликорусских отказных книгах первой половины XVII в. выявлено 234 календарных и 80 некалендарных имен, в процентном исчислении – 74,5 % и 25,5 % [Карлова 1991, 98, 103]. В переписных книгах Тверского региона XVII в. бытовые, прозвищные имена встречаются у 5,8 % человек [Ганжина 1992, 62]. В Верхнем Подвинье в первой четверти XVII в. наиболее высок процент некалендарных имен в роли основного личного имени у горожан, но, например, у жителей Устюга Великого он не превышает 15 % [Смольников 1996, 74].
Далее, общность именника яицких казаков первой трети XVII в. с именником других русских территорий можно показать на примере самых частотных имен. Данные по служилым людям взяты из [Заказчикова 1979, 13], по южновеликорусской территории - из [Карлова 1991, 103], по Верхнему Подвинью - из [Смольников 1996, 208-209].
Таблица 1
| Яицкие казаки (перепись1632 г.) | Служилые люди (XVI-XVII вв.) | Южновеликорусская территория (первая половина XVII в.)
| Верхнее Подвинье (первая половина XVII в.) |
| Иван | Иван | Иван | Ивашко |
| Василий | Федор | Федор | Васка |
| Федор | Василей | Василий | Сенка (Семейка) |
| Григорий | [Стр. 49]Григорей | Григорий | Федка |
| Семен | Андрей | Семен | Гришка |
| Михаил | Семен | Петр | Михалко (Мишка) |
| Петр | Степан | Андрей | Якушко (Якуня) |
| Андрей | Михайло | Микита | Ондрюшка |
| Степан | Петр | Степан | Степанко |
| Яков | Офонасей | Михаил | Петрушка |
| Дмитрий | | Яков | Офонка |
Как видим, имена, занимающие десять наиболее частотных позиций у яицких казаков, процентов на 80, а то и на 90 повторяют наиболее частотные группы на других сравниваемых территориях. Составы же первых пятерок у яицких казаков, на великорусских территориях и в Верхнем Подвинье совпадают полностью, различаясь лишь порядком следования отдельных имен.
Немало общего между составами некалендарных имен, степенью употребительности отдельных из них у яицких казаков и в других регионах государства. Так, в первой половине XVII в. имя Богдан было самым частым из некалендарных имен не только на Яике, но и на южновеликорусской территории [Карлова 1991, 98]. В наиболее известных словарях древнерусских личных имен и прозвищ Н.М. Тупикова [Тупиков 1903] и С.Б. Веселовского [Веселовский 1974] можно найти почти все употреблявшиеся яицкими казаками некалендарные имена или близкие им варианты. Так, у Н.М. Тупикова и С.Б. Веселовского: Волокита, Докучай, Дружина, Ждан, Замятня, Любим, Милован, Нехороший, Томило, Худяк, Шумило. Только у Н.М. Тупикова: Бажен, Богдан, Второй, Завьял, Первой, Пятко, Шестой. Только у С.Б. Веселовского: Баим/Обоим, Вторышка, Дербыш, Ломачко, Первуша, Пятыка/Пятыш, Шестак/Шестун. В словаре С.Б. Веселовского находим также имена Махай, Нос, Носенок, в словаре Н.М. Тупикова – Мах. Эти формы, возможно, родственны встретившимся у яицким казаков именам Махай и Насенко.
В то же время именнику яицких казаков первой трети XVII в. свойственны и локальные черты, которые можно обнаружить при детальном сравнении с именниками других русских земель. Локальность именника яицких казаков может проявляться в общем наборе используемых личных имен, в особенностях их функционирования, проявляющихся в той или иной частоте употреб[Стр. 50]ления, в составе суффиксальных средств для образования различного рода деминутивов. При этом очевидно, что в наибольшей мере у яицких казаков проявляются особенности антропонимии тех местностей, откуда шел основной поток переселенцев на Яик, а также традиции делопроизводства тех городов, в которых составлялись отдельные списки переписи 1632 г. Например, как показала В.В. Палагина, некалендарные имена Богдан, Первой, Пятой, Дружина, Томил/Томило, Замятня, Любим/Любимко, Нехорошей в большей степени характерны для севера Руси, а имена Бажен/Баженко, Второй, Завьял/Завьялко, Пятко, Шестой отмечены только в обследованных ею северорусских письменных памятниках [Палагина 1968, 89-90]. Как раз эти имена составляют больше половины выявленного нами набора некалендарных личных имен яицких казаков. В данном случае видны более тесные связи антропонимии яицких казаков первой трети XVII в. с севером России. Форманты ха, ло характерны для русского севера [Палагина 1968, 91]. Их мы встречаем в формах некалендарных имен Тамила, Шумила, календарных Митроха, Тимоха/Темоха, Гаврило/Гаврила, Данило/Данила, что также указывает на отражение в антропонимии яицких казаков северорусских особенностей.
Результаты осуществленного нами анализа личных имен яицких казаков первой трети XVII в., с одной стороны, дают дополнительные сведения о русской антропонимии того исторического периода, с другой стороны, создают своеобразную временнỳю точку отсчета для последующего изучения именника яицких/уральских казаков, живших в более позднее время, той русской общности, которая ранее всего обосновалась на территории, ныне входящей в состав Казахстана.
Литература
Балов А. К вопросу о древнерусских некалендарных именах // Этнографическое обозрение. – 1893. – № 3. – Книга XVIII. – С. 152-155.
Бахвалова Т.В. К изучению истории развития личных имен в Белозерье (на материале памятников письменности XV-XVII вв.). – Автореферат кандидатской диссертации. – Л., 1972.
Васюта Е.Ф. Из наблюдений над употреблением личных имен собственных в XVII в. (на материалах писцовых книг Орловского уезда Вятской губернии) // Вопросы топономастики. – Свердловск, 1971. – С. 146-149.
Веселовский С.Б. Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища и фамилии. М.: Наука, 1974.
Ганжина И.М. Тверская антропонимия XVI в. в социально-историческом и лингвистическом аспектах (на материале тверских писцовых книг). – Кандидатская диссертация. – Тверь, 1992.
Ганжина И.М. Словарь современных русских фамилий. – М., 2001.
Гвоздева Е.Л. Образование и функционирование мужских календарных имен в русской деловой письменности XIV-XVI вв. – Кандидатская диссертация. – Днепропетровск, 1987.
Данилина Н.В. Нижегородская антропонимия XIV-XVII вв. (на материале памятников деловой письменности). – Автореферат кандидатской диссертации. – Горький, 1987.
Заказчикова Т.А. Русская антропонимия XVI-XVII вв. (На материале памятников деловой письменности). – Автореферат кандидатской диссертации. – М., 1979.
[Стр. 51]Зинин С.И. Русская антропонимия XVII-XVIII вв. (на материале переписных книг городов России). – Автореферат кандидатской диссертации. – Ташкент, 1969.
Карлова Л.В. Способы и средства антропонимической номинации в южновеликорусских отказных книгах 1-й пол. XVII в. – Кандидатская диссертация – Донецк, 1991.
Карнович Е.П. Родовые прозвания в России // Собрание сочинений в 4 т. – Т. 2. – М., 1995. – С. 483-550.
Карпов А.Б. Уральцы. Исторический очерк. Ч. I. Яицкое войско от образования войска до переписи полковника Захарова (1550-1725 гг.). – Уральск, 1911а.
Карпов А.Б. Приложение к книге: Уральцы. Исторический очерк. – Уральск, 1911б.
Королева И.А. Становление русской антропонимической системы. – Автореферат докторской диссертации. – М., 2000.
Короткевич М.А. Формирование антропонимической системы русского языка в XV-XVII вв. (по данным владимирских и рязанских памятников письменности). – Кандидатская диссертация. – Уфа, 1996.
Кюршунова И.А. Славянская антропонимия Карелии XV-XVII веков в связи с реконструкцией лексики донационального периода. – Кандидатская диссертация. – Вологда, 1994.
Малеча Н.М. Фонетический строй территориального диалекта уральских казаков. - Автореферат кандидатской диссертации. – Уральск, 1954.
Малеча Н.М. Словарь говоров уральских (яицких) казаков. – Оренбург, 2002.
Н.Х. Русские некалендарные имена в Воронежских десятнях 1621-22 и 1632 гг. // Этнографическое обозрение. № 2. 1894. Книга XXI. – С. 168-169.
Никонов В.А. Имя и общество. – М., 1974.
Никонов В.А. География фамилий. – М., 1988.
Палагина В.В. К вопросу о локальности русских антропонимов конца XVI-XVII вв. // Труды Томского гос. ун-та. Вып. 197. Вопросы русского языка и его говоров. – Томск, 1968. – С. 83-92.
Парфенова Н.Н. Из истории антропонимических терминов: фамилия, прозвище, прозвание // Русский язык: вопросы теории и методики преподавания. – Сургут, 2000. С. 60-68.
Петровский Н.А. Словарь русских личных имен.– М., 1966.
Сельвина Р.Л. Личные имена в Новгородских писцовых книгах XV-XVII вв. – Автореферат кандидатской диссертации. – М., 1976.
Сидорова Т.А. Словообразовательная активность русских личных имен. – Кандидатская диссертация. – Киев, 1986.
Смольников С.Н. Антропонимическая система Верхнего Подвинья в XVII в. (на материале памятников местной деловой письменности). – Кандидатская диссертация. – Вологда, 1996.
Суперанская А.В. Словарь русских личных имен. – М., 1998.
Суперанская А.В. Ваше имя? Рассказы об именах разных народов. – М, 2001.
Суперанская А.В., Суслова А. В. Современные русские фамилии. – М., 1981.
Суслова А.В. К проблеме реконструкции древнерусских личных имен // Ономастика. Типология. Стратиграфия. – М.1988. – С. 44-52.
Тупиков Н.М. Словарь древнерусских личных собственных имен. – СПб., 1903.
Унбегаун Б.О. Русские фамилии. – М.1989.
Фролов Н.К. Антропонимия Приворонежья XVII в. – Автореферат кандидатской диссертации. – Воронеж, 1972.
[Стр. 52]Приложение I. Состав и употребительность первых личных имен
| Имя | Частота |
| Агейко | 1 |
| Олексей/Олежка/Олешка/Олешко | 8/1/7/1 = 17 |
| Андрей/Ондрей/Ондрюшка/
Ондрюшко | 2/11/5/5 = 23 |
| Анисимко/Онисим | 1/2 = 3 |
| Архип | 1 |
| Бажен/Баженка/Баженко | 1/1/1/ = 3 |
| Баим | 1 |
| Бирюк | 1 |
| Богдан/Богдашко | 3/3 = 6 |
| Борис/Бориско | 3/2 = 5 |
| Василий/Васка/Васко/Васька | 27/16/1/7 = 51 |
| Викула | 1 |
| Влас | 2 |
| Володко | 1 |
| Волокитко | 1 |
| Второйко/Вторышка | 1/1 = 2 |
| Гаврила/Гаврило/Гаврилка | 4/1/1 = 6 |
| Герасим/Герасимко | 1/5 = 6 |
| Глеб | 1 |
| Григорий/Гриша/Гришка/Гришко | 19/1/15/3 = 38 |
| Гур | 1 |
| Данила/Данило/Даниленко/
Данилко/Данилка | 2/5/1/3/2 = 13 |
| Дементий | 3 |
| Денис/Дениска | 4/1 = 5 |
| Дербыш | 1 |
| Дивей | 1 |
| Дмитрий /Митка | 11/8 =19 |
| Докучайко | 1 |
| Дорофей/Дорофейко | 1/2 =3 |
| Дружина/Дружинка | 3/1 = 4 |
| Евсевейко/Евсей | 1/1 =2 |
| Елизар/Елизарко | 1/1 =2 |
| Елисей/Елисейко | 1/2 = 3 |
| Еремей/Еремка | 3/1 =4 |
| Ермолай/Ермолка/Ермошка | 1/1/1 = 3 |
| Ерошка | 1 |
| Ждан | 1 |
| Завьялко | 1 |
| Захарий/Захар/Захарка/Захарко | 1/1/1/3 = 6 |
| Зиновий/Зиновка | 2/1 = 3 |
| Иван/Ивашко/Ивашка | 79/76/4 =159 |
| Игнатий/Игнат/Игнатко | 1/5/6 = 12 |
| [Стр. 53]Илья/Ильюшка/Илюшка | 2/1/1 = 4 |
| Иошка | 1 |
| Иполитко | 1 |
| Исай/Исайка | 1/2 =3 |
| Июдко | 1 |
| Калина | 1 |
| Карп/Карпик/Карпушка | 4/2/1 = 7 |
| Кирей | 1 |
| Кирило/Кирила | 2/1 = 3 |
| Кирюшка | 1 |
| Клементий/Клим/Климка | 1/2/2 = 5 |
| Кленка | 1 |
| Кондратий/Кондрашко | 3/3 =6 |
| Конон | 1 |
| Корнила | 1 |
| Кузьма/Кузма/Куземка/Куземко/
Космка | 3/2/9/1/1 = 16 |
| Куприян/Куприк | 2/1 = 3 |
| Ларион/Ларка/Ларя | 3/2/1 = 6 |
| Левка/Левко | 3/2 = 5 |
| Левонтий | 4 |
| Логин | 1 |
| Ломачка | 1 |
| Лука | 2 |
| Лукьян/Лукьянко | 1/2 =3 |
| Лучка | 4 |
| Любим/Любимко | 1/2 =3 |
| Максим/Максимка/Максимко | 3/1/3 = 7 |
| Маркелко | 1 |
| Марко | 2 |
| Мартиан | 1 |
| Мартын/Мартынко | 1/1 = 2 |
| Матвей/Матюшка | 5/5 =10 |
| Махай | 1 |
| Мелентий | 1 |
| Микита/Микитка/Микитко | 4/6/4 =14 |
| Микифор/Микифорко | 9/4 =13 |
| Милован | 1 |
| Митроха | 1 |
| Михаил/Михайло/Михайла/
Михалко/Мишка/Мишко | 1/7/1/7/9/1 =26 |
| Мокейко | 1 |
| Назарко | 1 |
| Насенко | 1 |
| Наумка | 1 |
| Нестер | 2 |
| Нефед/Миход | 1/1 = 2 |
| [Стр. 54]Нехорошей/Нехороший | 1/1 = 2 |
| Обрам/Обрамко | 2/1 = 3 |
| Обросимко | 1 |
| Овдоким | 3 |
| Оверка | 2 |
| Оксенко | 1 |
| Олександрик | 1 |
| Олпат | 1 |
| Омельян/Омельянка | 2/1 = 3 |
| Онания/Онашка | 1/1 = 2 |
| Онношко | 1 |
| Ондронко | 1 |
| Онтип | 1 |
| Онтон/Онтошко | 1/1 = 2 |
| Онцифор | 1 |
| Ортемий/Ортемей | 4/1 =5 |
| Осип/Осипко | 5/3 = 8 |
| Остафий/Осташко | 1/1 = 2 |
| Отюшка (< Евтихий ?) | 2 |
| Офим | 1 |
| Офонасий/Офонка/Офонька/
Офонко/Офонько | 5/4/4/1/1 = 15 |
| Павел/Павлик | 3/8 = 11 |
| Панкратко/Понкрат | 1/1 = 2 |
| Панфил | 1 |
| Парамонка | 1 |
| Парфенко | 1 |
| Первой | 2 |
| Перфил | 1 |
| Петр/Петрушка/Петрушко | 12/10/2 = 24 |
| Потап/Потапко | 3/2 = 5 |
| Прокофий | 3 |
| Пронька | 1 |
| Прошка | 3 |
| Пятой | 1 |
| Родивон/Родка | 4/3 = 7 |
| Роман/Романко | 2/1 = 3 |
| Сава/Савка/Савко | 8/3/2 = 13 |
| Самойла | 1 |
| Свиридко/Свиридонко | 1/1 =2 |
| Семен/Сенка/Сенко/Семенка/
Семенко/Семка/Сенька | 14/10/6/1/1/1/1 = 34 |
| Сергей/Сергейко/Сережка | 3/1/1 = 5 |
| Сидор/Сидорка | 2/1 = 3 |
| Сила | 1 |
| Симашко | 1 |
| Симон | 1 |
| [Стр. 55]Степан/Степанко/Степашко/
Стенка/Степка | 11/6/1/2/1 =21 |
| Тамила | 1 |
| Тарас | 2 |
| Терентий/Терешка/Терешко | 1/2/1 = 4 |
| Тимофей/Тимоха/Темоха/
Тимошка/Тимошко | 6/5/1/2/1 = 15 |
| Тит/Титко | 1/1 = 2 |
| Тихон/Тиханко | 2/1 = 3 |
| Трешка | 1 |
| Трофим/Трофимко/Трофимка | 3/3/1 =7 |
| Ульянка | 1 |
| Фадей/Фадейко | 1/1 = 2 |
| Федор/Фодор/Федка/Федька/
Федко/Феденитко | 19/1/12/11/2/1 = 46 |
| Федосей/Федоска | 1/1 =2 |
| Филип | 4 |
| Филька | 3 |
| Финка | 3 |
| Фома | 4 |
| Фролко | 2 |
| Худик | 1 |
| Шестой | 1 |
| Шумилка | 1 |
| Юрья | 1 |
| Юшка | 2 |
| Яким/Якимко | 6/5 = 11 |
| Яков/Якушко/Якушка/Яшка | 12/6/1/2 =21 |
| Всего | 937 |
Приложение II. Состав и употребительность вторых личных имен
| Имя | Частота |
| Алексей | 1 |
| Бажен | 1 |
| Замята | 1 |
| Ларион | 1 |
| Петрушка | 1 |
| Потап | 1 |
| Бажен | 1 |
| Всего | 7 |
© Назаров А.И. Опубликовано в: Вопросы антропонимики. – Выпуск 1. – Алматы, 2003. – С. 37–55.
