Планета имен и фамилий

    ОГЛАВЛЕНИЕ
          (выберите из списка нужное и перейдите по ссылке)
    ↓
          

(4) Фамилии с диалектными основами. Буквы Т–Ю

Если страница оказалась полезной, проголосуйте, пожалуйста:

Смоленскъ

ТАРАЗНЕВ (ТАРАЗНОВ)
В середине XVIII в. впервые в рославльских источниках упоминается о рославльском посадском Павле ТАРАЗНОВЕ (основа антропонима твердая) (РГАДА, ф. 763/1, 1751 г.). Позднее это именование засвидетельствовано еще раз (текст XVIII в., не ранее 1757 г.). Нигде более антропоним нам не встретился.
Трудно вычленить прозвищное имя: возможно, это *ТАРАЗНЪ, может быть, *ТАРАЗЕНЬ, не исключено и *ТАРАЗЕНЪ (учитываем беглость гласного, твердую и мягкую основы). Апеллятивы также предположительны, так как в КДРС ничего похожего нам найти не удалось. У Даля представлено сущ. таразань – «человек, который любит одну рыбу», слово сибирское. Но скорее всего соотношение семантики антропонима можно проводить со смоленским словом таразень – «мямля, нерешительный человек» (КССГ).

ТЕРЮШНЫЙ
У Веселовского находим свидетельство о проживании в начале XVII в. воеводы ТЕРЮШНОГО в Дорогобуже (1613 г.), а позднее (1615 г.) в Ярославле. Скорее всего об этом же человеке речь идет у Тупикова – ТЕРЮШНОЙ Леонтьевъ снъ, московский дворянинъ, 1625 г. Можно предположить, что выявленное личное имя ТЕРЮШНЫЙ (ТЕРЮШНОЙ) было локальным.
Веселовский трактует семантику антропонима двояко: 1) терюха –«лихорадка», 2) терюх – «бестолковый человек». В смоленских говорах можно найти и другой апеллятив: терешок «бабочка, мотылек» (слово только смоленское) (Даль). Кстати, именно так – ТЕРЕШОК – называется один из населенных пунктов Смоленской области. Но можно предположить, что рассматриваемое личное имя ТЕРЮШНОЙ (ЫЙ) – вариант имени ТЕРЕНТИЙ (ТЕРЮХА), хотя это наименее убедительная версия.

УКОЛОВ (УКОЛЫЧЕВ)
Можно предположить, что современные фамилии просты по происхождению и соотносятся с обычным словом укол (ср. уколоть). Однако, отметив еще в конце XVII в. личное имя УКОЛЪ, мы пришли к иному мнению. Вот одна из первых смоленских фиксаций антропоосновы: УКОЛЪ Семенов дорогобуженин посадский человек (РГАДА, ф. 137/1, 1697 г.). И у Тупикова, и у Веселовского личное имя не представлено, но довольно частыми являются патрономические образования, которые имеют четко выраженный ареал: Северо-Восток и Запад. Тупиков предлагает считать антропоним формой канонического имени ВУКОЛ. Однако возможно, что в основе имени апеллятив уколъ – «часть, пай, доля» (без места), «надел» (волог.) (Даль). Или семантика имени как-то перекликалась с семантикой современного рославльского прозвища: УКОЛ – «острый на язык человек».

УШКОЛКО
Прозвищное имя, соответствующее редкой современной фамилии, мы находим у Тупикова: Игнатий УШКОЛКО, псковский посадский, 1665 г. А вот у Веселовского единственный пример антропоосновы – смоленский: УШКОЛОВ Карл, посадский человек, 1625 г., Вязьма. Апеллятив находим у Даля: ушколъ – «ладья, лодка» (стар.). В настоящее время лексема осталась только в некоторых северо-западных говорах (новг., вят., костр.) (КСРНГ). Таким образом, возможно, что УШКОЛКО – это лодочник.

ХОВРАЛЬ (ХОВРАЛЕВ)
Впервые в смоленских источниках под этим антропонимом, который, возможно, уже прозвище, засвидетельствована поречская крестьянка Ганка ХОВРАЛ (Л выносное, поэтому трудно сказать, какой была основа – твердой или мягкой, скорее мягкой, учитывая сопоставительный материал) (РГАДА, ф. 281/1, 1681 г.). ХОВРАЛЕВЫ отмечены у Тупикова (Москва, 1605 г.), Веселовского (Муром, XVI в.), Войтовича (Ярославль, XVI в.). У Даля представлена апеллятивная лексика для прозвищного имени ХОВРА, являвшегося исходным (суффикс – АЛЬ был обычным для прозвищных имен – МОРГАЛЬ, НОСАЛЬ и др.), которое также зафиксировано источниками (Веселовский): ховра – «свинья» (бранное), «неопрятный, неряшливый человек», ховриться – «становиться неряшливым» (пск.). Таким образом, ХОВРАЛЬ – «неряха, грязнуля». Ховра – «неряха» – до сих пор бытует в смоленских говорах (КССГ).

ЧАМОВ
Под 1647 г. Записан вяземский посадский человек Агопей ЧАМОВ (ОИДР, акты). У Веселовского отмечены бельские ЧАМИНЫ, 1628 г. Как видим, возможные прозвищные имена – *ЧАМ, ЧАМА, и они, на наш взгляд, были локальными. У Даля находим диалектный новгородский глагол чамать, чамкать «жевать, чавкать». Скорее всего он и явился аппелятивом. Это косвенно подтверждает бытование современного рославльского прозвища – ЧАМА «беззубый человек».

ЧАРЫКА (ЧАРЫКИН, ЧАРЫКОВ)
Обе стандартные современные фамилии в смоленских источниках имеют патронимические соответствия: Фомка ЧАРЫКИН (Готье, 1610 г.); смоленский рейтар Петр ЧАРЫКОВ (РГАДА, ф. 281/1, 1688 г.). Однако, как свидетельствуют ономастические источники, чаще встречался вариант ЧАРЫКОВ и прозвищное имя ЧАРЫК (Тупиков; Веселовский; Вуйтович). Ареал бытования антропооснов – Северо-Восток и Центр. Веселовский толкует значение антропоосновы через апеллятив чарыки – «мягкие сапоги» (Даль). Лексема в словаре имеет помету «восточное». Однако в смоленских говорах мы находим и иные апеллятивы. Так, у Добровольского зафиксировано сущ. чаръ – «об исхудавшем от болезни человеке». Кстати, суффикс -ЫК- у вторичных прозвищных имен был обычным (ср. БУЗЫКА и др.). В КССГ нами отмечено слово чарыка вовсе с необычным значением – «пьяница, человек, любящий рюмку (чарку)».

ЧЕБОТ (ЧЕБОТОВ, ЧЕБОТОВИЧ, ЧЕБОТОВСКИЙ, ЧОБОТОВ, ЧОБОТОВИЧ)
В приходно-расходных книгах Болдина Дорогобужского монастыря упомянуто несколько крестьян, проживавших в селе ЧОБОТОВО, которые по топониму именуются ЧО(Е)БОТОВСКИЕ, а однажды встречаем именование Федка ЧОБОТЪ (РИБ-37, 1591 г.). У Тупикова и Веселовского находим прозвищные имена ЧЕБОТ, ЧОБОТ, патронимические образования ЧЕБОТОВ, ЧОБОТОВ в текстах XV–XVII вв. Первый ЧОБОТ, по материалам Веселовского, из Твери. Антропооснова довольно широко была распространена на русской территории.
Апеллятив представлен у Даля: чеботь (мн. чеботы) – «сапоги». Лексема имеет пометы «юж., зап., местами сев. и вост.». До сих пор слово весьма активно и в смоленских говорах: чеботы (чоботы) – 1) сапоги, 2) старая обувь, 3) ботинки (КССГ). Как видим, семантика апеллятива расширилась. В настоящее время ареал слова по-прежнему остается достаточно широким (хотя, в основном это Юго-Запад) (КСРНГ).

ЧЕПЕЛЕВ (ЧЕПЕЛКИН, ЧЕПЕЛЬ)
На смоленской территории самая ранняя фиксация антропоосновы – начало XVII в. (ЧЕПЕЛЕВ, Готье, 1610 г.). Само прозвищное имя *ЧЕПЕЛЬ или *ЧЕПЕЛА в смоленских памятниках письменности нами не выявлено.
Однако на русской территории имена бытовали: ЧЕПЕЛЬ Демеховъ новгородец отмечен у Морошкина; ЧЕПЕЛЬ, ЧЕПЕЛЕВЫ представлены у Тупикова с XV в., ареал – Северо-Запад, Восток, Юг (Запорожье). Засвидетельствованы прозвищные имена ЧЕПЕЛЬ, ЧЕЛЕПА в старобелорусских источниках (например, Юръи Якубович ЧЕПЕЛЬ, 1593 г.; Иван ЧЕПЕЛА, 1670 г.). Известны антропонимы были и староукраиискому языку (ЧЕПIЛЬ, ЧЕПIЛА). Таким образом, ареал антропоосновы был достаточно широким. У Даля чепель – «железная лопатка для очистки пеньки от кострыки». Территориальных помет нет. Там же засвидетельствованы сущ. чепела (чапела) – «сковорода», «сковородник» с пометой «смол.». Чепела – «сковородник» представлено у Добровольского. Чапела «ухват, сковородник» известно брянским говорам (Расторгуев). И вообще в настоящее время лексемы чепель и чепела в основном бытуют на западе России (КСРНГ). Кстати, в современных смоленских говорах оба сущ. – и чепел, и чепела – распространены во многих районах Смоленщины и имеют несколько значений: 1) сковорода, 2) сковородник, ухват, 3) кочерга, 4) коромысло (КССГ).

ЧУЛКИН (ЧЮЛКО)
Прозвищное имя, явившееся основой фамилий, засвидетельствовано у Готье: Василеи ЧЮЛКА (1611 г.). Нигде более антропоним нам не встретился. У Даля находим прил. чулый – «чуткий» с пометой «зап.». Возможно, именно этот корень и в антропониме. Подтверждают нашу версию и материалы Носовича (хотя укажем, что среди старобелорусских антропонимов прозвищное имя ЧУЛКА нами не обнаружено): чулый – «чуткий», чуло – «чутко».

ШЕВАНДИН
Редкое прозвище ШЕВАНДА отметили мы в материалах Ю. Готье: под 1609 г. записан Ортюшка прозвище ШЕВАНДА. Нигде более антропооснова не встретилась. Апеллятив находим у Даля: семантика прозвища, на наш взгляд, соотносится с семантикой глагольной основы шавандать – «шарить; искать что-нибудь впотьмах» (олон., карельск.). Возможно и соотношение с глагольной основой шевандить «говорить вздор» (арх.), «кривить душой, лукавить» (арх.) (Даль).

ШЕВЕЛЕВ
Фамильное прозвание или фамилия ШЕВЕЛЕВ в смоленских источниках отмечено нами под 1675 г.: вязмитинин посацкий человек Захарей Федоров ШЕВЕЛЕВ (РГАДА, ф. 137/1, 1675 г.). Фиксаций в смоленских текстах нами засвидетельствовано несколько: ШЕВЕЛЕВ Петрушка вяземский посадский (ДАЮЗ, 111, доп., 109, 1649 г.); Федоръ Петрович ШЕВЕЛЕВЪ, купецъ рославльский (ГАСО, ф. 52, 1800 г.) и др. Как видим, антропооснова была достаточно частотной. Прозвищное имя ШЕВЕЛЬ и патрономическое образование ШЕВЕЛЕВ весьма активны и в материалах Тупикова, и в материалах Веселовского. Засвидетельствована фамилия ШЕВЕЛЕВЫ в вологодских источниках (Чайкина). Территория распространения антропонимов – Северо-Восток, Запад, редко на Юге (только Курск).
Н. А. Баскаков предлагает считать прозвищное имя ШЕВЕЛЬ татарским (по названию месяца). Однако у Даля находим глагольные основы шевелять, шевылять – «ковылять, ходить вперевалку» (яросл.). Есть апеллятивная лексика и в смоленских говорах: шавиль – «дрянь, гадость», шевиль – «овес», шеволить – «спешить», шевелятый – «картавый» (Добровольский; КССГ). Вот какой широкий круг значений мог реализовываться в старом прозвищном имени ШЕВЕЛЬ.

ШЕВКУН (ШЕВКУНОВ)
В материалах приходно-расходных книг Болдина Дорогобужского монастыря находим запись: ...у слугъ монастырскихъ у Кирила да у ШЕВКУНА восмь пятковъ лну... (РИБ-37, 1586 г.). Похожее прозвищное имя ШЕВКА (ШЕВКО) встречаем у Тупикова. Апеллятивом же, на наш взгляд, можно считать сущ. шавкун – «картавый» (КССГ). С этим же значением слово бытовало и в старобелорусском языке (Носович). Подтверждение находим у Даля: шавкать – «говорить, пришептывая». Безударные А и Е легко заменяются, суффикс – УН для прозвищных имен обычен (ср. ПЛАКУН, ТОПТУН и др.).

ШЕВЫРЕВ (ШЕВЫРЕВИЧ)
Прозвищное имя ШЕВЫРЬ, явившееся основой современных фамилий, находим в следующей записи: Въ 23 день купилъ... у крестьянъ, у Третяка да ШЕВЫРЯ два тщана сосновыя... (РИБ-37, 1586 г.). Возможно, имя было локальным, так как в ономастических источниках ареал бытования антропоосновы – Северо-Восток (Тупиков; Веселовский). В КССГ отмечено сущ. шевырь – «медлительный человек», которое, на наш взгляд, следует считать апеллятивом. У Даля засвидетельствован глаг. шевырять – «ковырять, копаться в чем, мешать, прерывать». Правда, мы обратили внимание, что территория его распространения – южные, западные, калужские и тамбовские говоры, а это шире территории бытования прозвищного имени (которую мы определили, опираясь на данные ономастических источников). Скорее всего введение в научный оборот нового фактического материала внесет некоторые коррективы в определение локальности старого антропонима ШЕВЫРЬ(ЕВ) (ЕВИЧ).

ШИРЯЕВ (ШИРЯЙ, ШИРЯЕВСКИЙ)
Как прозвищное имя или прозвище антропоним ШИРЯЙ впервые на смоленской территории засвидетельствован в приходно-расходных книгах Болдина Дорогобужского монастыря: Взято на кабале на дорогобужскихъ охотникЂхъ, на ШИРЯЕ с товарищи, шесть рублевъ (РИБ-37, 1599 г.). Прозвищное имя ШИРЯЙ было очень активным на Руси в XV–ХVII вв., о чем свидетельствуют ономастические источники. В. В. Палагина делает вывод об определенной локальности антропоосновы, приурочивает ее бытование к южнорусской территории. Однако нам кажется, что распространение антропонима было все же шире: так, например, он отмечен Ю. И. Чайкиной в вологодских источниках.
Апеллятивом можно считать сущ. ширяй – «широкоплечий человек». У Даля лексема дана без помет, но в настоящее время она является диалектной с довольно широким ареалом: юго-западные русские говоры, северо-западные, Урал, Сибирь (КСРНГ). Известно слово и современным смоленским говорам (КССГ). Кстати, в смоленских говорах бытует и еще одно слово, которое могло относиться к составу возможных апеллятивов: ширый – «проворный, быстрый» (КССГ).

ШИШИМОРОВ
У Готье упомянут Малка ШИШИМОР (1611 г.). Это первое упоминание прозвищного имени, от которого впоследствии образовалась фамилия (через патронимическую ступень), в смоленских источниках. Антропооснова не часто встречается в памятниках письменности других русских территорий: Суздаль (ХVI в.), Кострома (ХVI в.), Рязань (ХVII в.) (Тупиков; Веселовский).
Веселовский соотносит две фамилии ШИШИМОРОВ и КИКИМОРОВ, приводя для них общий апеллятив: шишимора, кикимора – «домовой». У Даля для лексемы шишимора находим и интересные переносные значения; 1) плут, обманщик, мошенник, вор (курск.), 2) невзрачный человек (смол., калуж.), 3) скряга (пск., твер.) 4) бедняк (там же). Прямое значение слова шишимора трактуется автором словаря как соединение семантики двух слов: шишъ– «черт» и мор (ср. морока). Бытует лексема шишимора (именно в ж. р.) и в современных смоленских говорах: 1) кикимора, страшилище, 2) о некрасивой и непривлекательной женщине. Второе значение перекликается со значением «невзрачный человек», которое как смоленское отмечено еще Далем.

ЩЕБАЛЕТОВ
Весьма редкая фамилия засвидетельствована в материалах Вяземского ЗАГСа. Интересно, что и первая ее фиксация относится также к вяземским источникам: Петка Щебалетов бил меня плетью (РГБ, ф. 64,1777 г.). Нигде более подобный антропоним нам не встретился.
У Даля отмечено сущ. щабер – «оплеуха, пощечина» (пск.). Но скорее всего соответствие в значении следует искать в смоленском слове щебалетная – «худенькая» (КССГ). Тем более, что в п. Голынки нами зарегистрировано бытование современного прозвища ЩЕБАЛКА – «маленькая, худенькая, невзрачная женщина». На наш взгляд, именно это значение реализовывалось в возможном прозвищном имени *ЩЕБАЛЕТ, которое легло в основу современной фамилии (следует указать только на переосмысление категории рода).

ЩИБОРОВ
Также редкая фамилия выявлена нами в материалах Вяземскего ЗАГСа. И опять первая фиксация представлена в вяземских источниках: Фетка ЩЫБОРОВЪ, вяземской канцеляристъ (РГБ, ф. 64, 1776–1777 гг.). Возможно, перед нами варианты фамилии – ЩЕБАЛЕТОВ и ЩИБОРОВ, но нам представляется, что фамилии все же разные. Подтверждение точному мнению найти трудно, так как нигде белее подобные антропонимы нам не встретились, за исключением прозвищного имени ЩЕБОРЬ, которое под 1278 г. зафиксировано Морошкиным.
Возможно, апеллятивом послужило сущ. щебра – «рыба», бытовавшее в Смоленском крае в исследуемую эпоху: ... рыбы вялые щеберъ (РГАДА, ф. 145/1, 1673–1696 гг.); ...осмьнатцат кулей щебры... (там же) и др. Щибры – «жабры» находим у Носовича. В настоящее время в смоленских говорах (так же, как и на других русских территориях) лексема не засвидетельствована: скорее всего она ушла из языка.

ЮСЕВ (ЮСИН, ЮСОВ, ЮСОВИЧ, ЮСЫЙ)
В числе ельнинских (еленских) бояр реестром 1490 г. засвидетельствован боярин ЮСЫЙ (Литовская метрика, реестр № 141). Это первая фиксация антропоосновы на смоленской территории. Прозвищное имя ЮСЪ отмечают и Тупиков, и Веселовский (Новгород, Обонежье, Нижний Новгород, Сибирь). В южных памятниках письменности XV–XVIII вв. антропоним не регистрируется.
У Даля находим сущ. юсъ – «поросенок» (смол., пск.). Возможно, некристильное имя ЮСЪ и его варианты *ЮСА, ЮСЫЙ относилось к группе имен-олицетворений, связанных с животным миром. Кстати, юс – «боров, хряк» весьма активно и в современных смоленских говорах. У Даля находим также переносное значение слова юсъ – «приказный, подьячий, знаток всех судейских законов, крючкотвор» (соотношение с названием буквы юсъ бесспорно). Возможно, и это старое значение апеллятива реализовывалось в антропооснове.
И вместе с тем можно предположить, что в основе фамилий разговорные формы ЮСА, ЮСЯ от латинского имени ЮСТ «справедливый».